Напрягая память, я вспомнил то, что смог, про так называемые подготовительные отделения вузов Брежневской эпохи, в просторечии именуемые «рабфаками» — название неофициальное, но прилипчивое. Гена слушал меня с огромным интересом и, похоже, проникся дружеской симпатией, хотя никаких послаблений по службе не обещал. А я и не просил, не в моих это правилах. Но исподволь, как бы невзначай, старался выпытать у своего прямого начальника возможно больше подробностей о части. Разумеется, тонко, аккуратно, чтобы Зинкевич не заподозрил меня в излишнем любопытстве.
Исправно выполняя все служебные обязанности, я все думал и думал о своей удивительной судьбе, и все отчетливее приходил к выводу, что меня ведь не просто так угораздило сюда. Не случайно. А с какой-то сверхзадачей. Вот это я и должен выяснить. Должен поймать подсказки в окружающих меня людях и вещах. В ходе событий. Можно сказать, мир решил сыграть со мной в игру с ненулевой суммой. Где может быть все. Вызов принимается!
Первую задачу я выполнил — в обстановку вжился. Это, как говорится, минимум миниморум. Что дальше?..
Дальше надо досконально разобраться в структуре и содержании. Как устроена часть, какие объекты в ней есть, что собой представляют. Параллельно с этим, разумеется, надо вникнуть в особенности взаимоотношений и характеров окружающих меня людей. Сложная задача?.. Конечно! Но еще раз: зачем-то же я оказался здесь⁈ Не люблю пафоса, но приходится признать: мироздание забросило меня сюда, чтобы я сделал нечто важное. Может быть, исключительно важное… Буду считать, что так оно и есть. Короче, я иду искать!
Выявить структуру мне большого труда не составило по самому характеру моей службы. Собаководам, находящимся в наряде, надлежало ходить и проверять собак, находящихся на постах. Подкармливать их, проверять крепления тросов, исправность будок, в которых сторожевые псы укрывались от дождей, метелей — иными словами, контролировать, в чем-то дублировать собачьи действия. Часовые обязаны были допускать дежурных кинологов на свои участки, опять же по нехитрой системе паролей-доступов типа «Рига-Таллин». Понятно, что в течение нескольких дней я и по схеме и, так сказать, «на земле» уяснил, что где расположено: группы резервуаров, склады, стоянки автомобилей, находящихся на длительном хранении, насосно-перекачивающие станции, подъездные пути, включая железнодорожные… Все это было необходимо, все действовало, все шло своим чередом. База вполне справлялась с текущими вопросами, и даже рядовой Унгуряну, способный сокрушить любую систему, был относительно нейтрализован. Тот же самый лейтенант Богомилов острил: надо дескать, нашего Унгуряну забросить в США, и через месяц от Америки останутся дымящиеся руины… Но это, к сожалению, было нереально, и потому потомок римлян был заключен в такую сферу, где мог только ломать швабры, бить посуду, топить в колодце ведра — то есть вред от него был минимизирован.
Шутки шутками, но база ГСМ выполняла свои обычные функции, все было в рабочем режиме, и где тут моя сверхзадача?.. Ищем! Кто ищет, тот всегда найдет.
Мне не давал покоя визит людей в штатском. Кто они? Явно не милиция… КГБ? Военная прокуратура? Контрразведка? Хрен их разберет… По столь пустяковому поводу, как задержание горе-нарушителя, проникшего на территорию части тылового назначения прилетели ночью, уж очень оперативно среагировали. И явно не светили погонами и знаками различий, уверен, что специально по гражданке приехали. Нет… Вернее, повод-то не совсем ерундовый, с этим не поспоришь. Но не такой, чтобы ради него срываться ночью, нарушитель вполне бы и у нас под конвоем посидел бы до утра. Тут у меня начинала крутиться мысль: а кто знает, вдруг этот нарушитель на самом деле шпион, диверсант, ловко прикинувшийся придурком-незадачливым воришкой?.. Но тогда больно уж легко мы его взяли. Да и чтобы так сыграть, надо быть кем-то вроде Смоктуновского или Олега Даля. Нет, ребята, это чересчур! Конспирология. Ха! Эту мысл я было отвел, но червячок засел…
Естественно, отсюда моя мысль поставила вопрос: а что такого в нашей части есть, что из-за одного паршивого нарушителя если не грандиозный шухер, то тревога куда выше нормы?.. Ну, часть впрямую подчиняется Минобороны, минуя округ — поэтому? Вроде бы логика в этом есть. Но даже и в этом случае такой стремительный налет людей в штатском, и то, что полковник Романов с ними настолько накоротке — это все-таки говорит о чем-то другом.
О чем?..
Пока не знаю.
Вопрос есть, ответа нет. Значит, надо аккуратно, методично прощупывать — кто мне сможет дать этот ответ.
Гену Зинкевича я, можно сказать, уже прощупал. И понял, что здесь ответа я не получу. Парень надежный, старательный, исполнительный. Наверное, идеальный боец на уровне командир отделения-взвода. Но и все на том. Простодушный и, прямо скажем, не особо далекий. Нет, надо смотреть и щупать дальше.
Вдохновившись этой идеей, я стал всматриваться. За несколько дней я идентифицировал всех офицеров, от командира части полковника Романова до начальника ВПК-1086 младшего лейтенанта Горбенко — оказался у нас один военнослужащий и в таком гордом чине. Молодой, тридцати нет. Выпускник техникума, прошедший какую-то переподготовку и получивший одну звездочку на просвет погона. Впрочем, штатная должность у него была лейтенантская, и как я понимаю, он чуть ли не со дня на день ожидал вторую. Представление было уже отослано и гуляло где-то по высоким канцеляриям.
Что касается прапорщиков, то они в моем восприятии еще размывались. Нет, не скажешь, что все на одно лицо. Тот же Климовских — лицо у него оказалось вполне запоминающееся. Он был такой весельчак, юморист и матершинник, шустрый заводной мужичок средних лет, его ни с кем не спутаешь. Вдобавок ко всему в лаборатории у него царил идеальный порядок, все работало как часы. В подчинении у него находились две лаборантки, гражданские — такие назывались «служащие СА», этой публики в части тоже хватало, человек тридцать, и мужчины и женщины, начиная от главного бухгалтера, она же супруга начштаба Демина; и до рядовых работяг, чья штатная должность именовалась как «сливщик-наливщик». Это как раз те, кто обслуживал процесс закачки-перекачки топлива из железнодорожных цистерн в резервуары и обратно.
Что касается Климовских, то, по слухам, лаборанток своих он пощупывал в прямом смысле. И сверх того. Почему-то обе они были разведенки, с малыми детьми на руках, довольно молодые и совсем не страшные… Сам он был женат, вполне нормально, дети и так далее. Но устоять перед чарами лаборанток не мог.
Взаимоотношения людей мне всегда были любопытны, но так, по-дилетантски: интересно, и все тут. Теперь же это стало частью задачи. Необходимости. Ну и опять же увлекательно. Теперь нередко после отбоя, засыпая, я анализировал почерпнутую информацию, пытался угадать, с кем же лучше «перетереть темы», понимал, что данных еще маловато, что нужно еще искать подходы, не забывать и о сержантах и солдатах… и все это на фоне непростой службы, утомительной и выматывающей, где приходилось мотать наряд за нарядом — «через день на ремень», как говорят в армии. До штатной численности взвод, конечно, не дотягивал, некомплект был хронический, и мы тащили службу как быки плуг. А команда «Отбой!» воспринималась как манна небесная. И вот уютно устроившись под одеялом, закрыв глаза, я тасовал имена и лица, вспоминал свои разговоры с этими лицами, и просто то, что слышал от кого-то, старался ничего не упустить… Пока в этом ничего не было, ни одного слова, за которое можно было зацепиться. Но я не грустил. Лиха беда начало! Чуйка подсказывала, что впереди меня ожидают резкие повороты судьбы.
И однажды я с самым невинным видом обратился к Смольникову:
— Товарищ старший лейтенант! Разрешите обратиться.
— Обращайся.
— Вы не знаете, что с тем задержанным стало?.. Вернее, выяснили, кто он такой? Подтвердилась наша версия?
Взгляд взводного как-то ощутимо потяжелел:
— А тебе зачем это знать?